вторник, 29 октября 2013 г.

Замороженный город


Я жадно вглядываюсь в иллюминатор, пытаясь вычленить хоть какие-то контуры в бескрайней тундре. Тщетно. Непроглядная синева полярной ночи скрывает землю. Внезапно из-под крыла самолета выплывает прямоугольник здания, очерченный по периметру сиянием огоньков. Значит, нет тумана, самолет уже почти приземлился, и все, что открывалось моему взору, и есть укутанная снегом тундра, сливающаяся на линии горизонта с хмурым предрассветным небом.

Практически круглый год в Норильск можно попасть только воздушным путем. Летом, правда, на два месяца открывается навигация по Енисею, и за неделю сюда можно доплыть из Красноярска. Да сухогрузы круглый год тянутся по Северному морскому пути. Но главные ворота города все же - воздушные.

Приятный голос стюардессы сообщает: «За бортом минус 27 градусов», и в самолет врывается ледяной воздух, от которого щиплет щеки и нос. Автобус двигается в сторону Норильска. За окном зыбким призраком проплывает поселок военных летчиков Алыкель, недостроенный и уже полузаброшенный. Вдоль обочины тянутся трубы теплотрасс и электрические столбы. Сквозь клубы пара и дыма проявляются очертания крупнейшего и сравнительно молодого металлургического комбината «Надежда». Все вместе складывается в идеальные декорации к фильму о ядерной катастрофе.


ИСТОРИЯ ГОРОДА началась с экспедиций Николая Урванцева, открывшего на северных отрогах плато Путорана залежи медно-никелевых руд с высоким содержанием платины. В 1921 году Урванцев построил деревянную избу, ставшую первым домом Норильска. А в 1930-х здесь появились сталинские лагеря: Норильлаг, затем Горлаг, и усилиями заключенных начались разработка месторождений, строительство заводов, обогатительных фабрик и самого города. Никто точно не знает, сколько узников погибло в Норильске - по некоторым источникам, за двадцать лет существования лагерей через них прошло около полумиллиона человек, многие так и сгинули.

Впрочем, лагерному прошлому Норильск обязан и лучшим в своей архитектуре - по преданию, генплан разрабатывали архитекторы-ленинградцы, отбывавшие здесь срок. Мог ли вообще появиться этот город без лагерей? Без амбициозного плана разместить производство именно там, где добывалась руда, и отправлять «на материк» не сырье, а уже готовые изделия? Однозначного ответа нет, но организовать работы на здешнем горно-металлургическом комбинате вахтовым методом невозможно: на Крайнем севере только за три-пять лет человек начинает овладевать всеми навыками профессии и становится по-настоящему эффективен. Поэтому нужны специалисты, надолго привязанные к месту.


Горно-металлургический комбинат «Норильский никель» - смысл существования этого промышленного района, на комбинате и его предприятиях-дочках занято более половины населения. Разведанных запасов руды хватит на ближайшие сто лет, а многие месторождения еще не исследованы. Ценные металлы из руды извлекают на Никелевом и Медном заводах и комбинате «Надежда», построенных в 1942-м, 1949-м и 1981 годах, соответственно.

Этот гигантский комплекс, своеобразный музей истории промышленной архитектуры, не имеет аналогов в мире ни по масштабам, ни по погодным условиям, в которых работает. Заводы плавят руду на вечной мерзлоте, производя свыше 40 процентов мирового объема палладия, а также почти пятую часть российского никеля и две трети меди.

Поскольку заводы размещены на окраинах города, довольно скоро по запаху газа начинаешь различать, откуда дует ветер: медное производство пыхтит сладковато-приторно, а от никелевого сразу першит в горле. В год комбинаты выбрасывают 2 миллиона тонн вредных веществ в атмосферу, из которых 98 процентов приходится на двуокись серы. Примерно с такой интенсивностью загрязняет атмосферу целая Франция. В здешнюю почву попадают тяжелые металлы. Их концентрация столь высока, что жителям не рекомендуется собирать грибы и ягоды рядом с городом, но разве это может удержать людей - здесь полно черники, голубики, морошки и брусники. Я тоже не устояла перед соблазном полакомиться редким вареньем из морошки, и теперь нет-нет да ловлю себя на мысли о том, что где-то в недрах моего организма образовались отложения тяжелых металлов. А попробовав местных грибов, долго мучилась животом. Бывалые грибники сокрушались: «Что же вы, миленькая, надо было их сначала сутки с солью вымачивать, потом два часа варить, а только после этого жарить!».

Средняя продолжительность жизни в Норильске на 10 лет меньше, чем в других регионах страны, а риск развития раковых заболеваний - в два раза выше. Это самый экологически неблагополучный город России. Между тем каждый день на местном телеканале обворожительная ведущая прогноза погоды делится новостями об экологической ситуации в городе, которая, по ее словам, всегда «в норме».


БОЛЬШАЯ ЧАСТЬ ЖИЗНИ ЗИМОЙ (а большая часть года здесь - зима) проходит в замкнутых пространствах. Одно из основных средств передвижения по Норильску - такси. Тариф - сто рублей по городу, независимо от расстояния и времени поездки. Таксисты говорят, что иногда везут клиента буквально в соседний дом и шутят: «Наши люди в булочную на такси ездят!».

Автобусы ходят часто. Недавно в автопарк завезли импортные модели с двойным стеклопакетом, теперь даже в самую лютую стужу окна не индевеют. Большинство остановок представляют собой магазин с теплым предбанником. Но остались и открытые, на которых прыгаешь, пытаясь согреться, и вглядываешься в затуманенную улицу в ожидании спасительного тепла на четырех колесах.

Поездка на работу - самая настоящая экспедиция. Комбинат «Надежда» находится в 12 километрах от города. Дорога проходит через открытую тундру, где бушуют не знающие преград ветра. Во время пурги видимость нулевая, проезд закрывается для легкового транспорта, и передвигаться можно только со специальным разрешением штаба «Шторм». Тогда с автовокзала два-три раза в день отправляются колонны из 15-20 автобусов: если один из них сломается, пассажиров можно эвакуировать в соседний.

«И так у нас может быть и два, и три раза в неделю, - усмехается 50-летний металлург Василий на остановке. - Такая пурга не редкость. Вот и жду колонну с пяти вечера, как смена закончилась». На электронных часах мигает 00:10. «Бывает, не успеешь на автобус, пурга утихнет, и идешь пешком до города, - продолжает он. - К утру как раз добираешься. Ну, а если смена с утра, так и ночуешь на заводе. Иной раз и колонна пройти не может. Всех высаживают на "Надежде", греют в столовых, чаем поят».


Как ни суровы ветра и морозы, производство не останавливается ни на секунду. Но если в самую злую пургу - ее здесь называют «черной» - родители самоотверженно едут к своим рабочим местам, то для детей начинается блаженная «актировка». Это слово магическое для местных школьников, а для многих взрослых норильчан оно звучит ностальгически. «По погодным условиям объявляется актировка. Школьникам не рекомендуется посещать занятия», - объявляют в такие дни по радио и телевизору. Официальный пропуск уроков может быть назначен до нескольких раз в неделю. Домашние задания в это время школьники получают эсэмэсками, предоставлены целыми днями сами себе, а родители, к своему ужасу, могут обнаружить записку: «Мама, объявляли актировку из-за черной пурги. Мы пошли на горку». При всем том, среднее образование в Норильске куда лучше, чем во многих других регионах России.

...На мне термобелье, флисовые штаны и лыжные брюки, свитер, пуховая куртка. На голове кагуль - конструкция из шапки, плотно стянутого капюшона и намотанного до глаз шарфа. От дыхания он леденеет и напоминает рыцарское забрало. Ощущаешь себя космонавтом в скафандре. Движения скованные, чтобы посмотреть по сторонам, приходится оборачиваться всем телом, иначе голова теряется в капюшоне. Порывы ветра могут сбить с ног. Кажется, что уперся в плотную прозрачную стену, прорваться через которую невозможно. Обычная картина: прохожий прислонился к торцу здания в ожидании затишья, а потом быстро перебегает к следующему укрытию, пока ветер не поднялся. Если на дороге гололед, то надо буквально присесть и скользить, как на лыжах.

Если построенные на века гулаговцами «сталинки» были возведены на скальном грунте, то большая часть городской застройки, появившаяся позднее, стоит на вмороженных в мерзлоту сваях. Фундамента нет. Технический этаж с коммуникациями не отапливается. Сильная разница температур приводит к частым прорывам труб, утечкам горячей воды, которая буквально растапливает не только снежный покров, но и верхние слои почвы. Сваи смещаются, вызывая сдвиг несущих конструкций, появляются трещины, здание начинает разрушаться. Количество домов, заброшенных и определенных под снос, поражает: по некоторым данным, пятая часть жилого фонда.

Такой дом - готовая декорация для фильма ужасов. Кажется, что люди покинули свои жилища наспех, в преддверии неизбежной беды: стоит потрепанная промороженная мебель, валяются обледеневшие ботинки, лыжи, ветер треплет раскрытые книги, забытые на столе и припорошенные снегом... Каждая комната хранит печать чьей-то жизни, рисуя в воображении характеры недавних владельцев. В одной двенадцатиметровой квартирке, расположенной в доме-«гостинке», валяется разбитый скелет рояля. Человек жил на нескольких метрах, но в своем скудном личном пространстве установил рояль.

Именно в «гостинках» проживает большая часть норильчан. Это панельные 9-этажки, пронизанные насквозь длинным коридором и разделенные на секции от 12 до 17 метров в зависимости от глубины комнат. В секции - смежный санузел и жилое пространство, одновременно и гостиная, и столовая, и спальня, и кухня. Такое жилье предоставлялось вновь прибывшим, они, конечно, вставали в очередь на квартиру, но для многих, как это часто бывает, временное становится постоянным, и иной раз целые семьи застревают в «гостинках» на десятилетия.

Подобное решение пресловутого «квартирного вопроса» совершенно не вяжется с мифом о сказочном богатстве норильчан. Сам миф уходит корнями в советское постгулаговское прошлое, когда для привлечения работников были установлены льготы - зарплаты в четыре раза выше, чем «на материке» (так называют жители Норильска остальную территорию страны), трехмесячный оплачиваемый отпуск, бесплатные путевки в детские лагеря и санатории, ранний - в 45 лет - выход на хорошую пенсию с предоставлением после 15-20 лет работы жилья «на материке». Цены на авиабилеты были низкие, многие летали на выходные к друзьям в Красноярск, а то и в Москву. Завидное снабжение было бесперебойным. Даже в самые трудные годы родственникам «на материк» из Норильска везли тушенку и сгущенку. О том времени здесь вспоминают с нежностью.

В 1970-х сюда прибывали по комсомольской путевке или по приглашению родственников. Ехали за северной романтикой и хорошим заработком. Норильчане славились гостеприимством и взаимовыручкой. Приехала одна молодая пара, в городе знакомых нет, где будут жить, не знают, разговорились с соседом в электричке по пути из аэропорта в город. Через несколько минут сосед достает связку ключей, а на клочке бумаге пишет свой адрес: «Я как раз в отпуск на три месяца улетаю, поживите пока у меня».

И таких историй множество. Приезжали на три-пять лет, заработать «полярки» и уехать, но со временем обзаводились семьей, дети шли в садик, школу. Так и оставались на всю жизнь. «Смотри, и тебя затянет», - шутят они. Сейчас о былых льготах остались одни воспоминания. Средняя зарплата рабочего - 35-50 тысяч рублей, бюджетников - 12-25 тысяч. Все привозное и стоит недешево. Авиаперелеты запредельно дорогие. Тем, кто работает на комбинате, расходы частично покрывают, остальные выкручиваются как умеют. Приходится весь год копить, чтобы хоть на лето вывезти семью из Норильска, а многие и вовсе не имеют такой возможности по пять-семь лет.

Норильская примета - если приезжий нормально переживет первую полярную ночь, значит, сможет здесь жить. Я этот тест не прошла. Дни потеряли свой естественный ритм и логику - монотонная темнота, в которой время можно было определить лишь по часам. Потерянность, обреченность, какой-то первобытный страх, что света уже никогда не будет. В два часа дня темнота начинает рассеиваться, кажется, вот-вот наступит утро, но сумерки лишь тускнеют и уступают место всепоглощающему мраку.


автобусе мама спрашивает сынишку лет четырех: «Какое время года придет после зимы?» Мальчик тут же отвечает: «Лето!» «Неправильно, - говорит она. - Между летом и зимой есть еще одно время года, весна. А что будет после лета?» «Зима!» - совершенно уверен мальчик...

Устами младенца глаголет истина. В Норильске и весна, и осень пролетают стремительно. Лето совсем короткое: в середине июня за считаные дни тает снег. Ливневок нет, и бушующие потоки воды несутся по улицам, обрекая норильчан на акробатические прыжки. Про лето здесь говорят: «Наступило лето, пошел я на работу, а когда вернулся, оно уже закончилось»...

Полярный день - удивительная пора белых ночей с длинными тенями, пустынными улицами, мягким теплом. Два месяца город днем и ночью залит светом. «Сколько сейчас времени?» - спросит, бывает, кто-то. «Около десяти», - отвечают ему. «Утра или вечера?»

Тогда гуляют допоздна. Ведь пора, когда не надо всеми силами сопротивляться холоду, длится недолго. Лето - время отпусков, выездов «на материк», долгожданных походов в тундру. Лето - время освоения индустриально-урбанистических ландшафтов озера Долгого. Под фонтанами градирен, охлаждающих воду местной электростанции, плещутся ребятишки. Лето -пора исследований городских окрестностей, заброшенных поселков, воинских частей, куда устремляется в поисках открытий молодежь. Лето - его всегда мало...


ОТНОШЕНИЕ ЖИТЕЛЕЙ К СВОЕМУ ГОРОДУ РАЗНОЕ. Для кого-то это офис, для кого-то зона, причем бывает, что и зона комфорта. Норильск сравнивают с консервной банкой и даже с мутным аквариумом, изолированным от внешнего мира. А для кого-то он - спасение и надежда на новую жизнь. «Дома хорошо, но как жить без работы? - сетует недавно прибывший "с материка" рабочий. - Уж лучше в этом газу, с морозами, но иметь возможность и себя прокормить, и детям дать будущее».

И несмотря ни на что, норильчане любят свой город. Бранят, сокрушаются по поводу плохого воздуха, ругают администрацию, и «достали их эти сугробы», но, покидая его, не могут отделаться от тоски и ностальгии, просят друзей привезти норильский майонез и местные газеты. Даже уезжая в отпуск, многие говорят: «Скорее бы уже домой, в Норильск».

Ну в каком еще городе можно встретить людей, восторженно обсуждающих, где и когда они наконец увидели солнце? Или друзей, планирующих на выходные подъем в горы, чтобы полюбоваться на светило?

А когда через полтора месяца бесконечной полярной ночи, с сильными морозами и ветрами, у самого горизонта снова заветится розовый шарик, наполненный жизненной энергией, у людей на глаза наворачиваются слезы счастья и появляется чувство вновь обретенного мира и спокойствия.

(c) Елена Чернышова